Неточные совпадения
Он сходил тихо, не торопясь, весь в лихорадке, и, не сознавая того, полный одного,
нового, необъятного
ощущения вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни.
Но скоро и эти
новые, приятные
ощущения перешли в болезненные и раздражающие.
Одно
новое, непреодолимое
ощущение овладевало им все более и более почти с каждой минутой: это было какое-то бесконечное, почти физическое, отвращение ко всему встречавшемуся и окружающему, упорное, злобное, ненавистное.
И до того уже задавила его безвыходная тоска и тревога всего этого времени, но особенно последних часов, что он так и ринулся в возможность этого цельного,
нового, полного
ощущения.
Самгин стоял не двигаясь, ожидая, что вот сейчас родится какая-то необыкновенная,
новая и чистая его мысль, неведомая никому, явится и насытит его
ощущением власти над хаосом.
Прислушиваясь к себе, Клим ощущал в груди, в голове тихую, ноющую скуку, почти боль; это было
новое для него
ощущение. Он сидел рядом с матерью, лениво ел арбуз и недоумевал: почему все философствуют? Ему казалось, что за последнее время философствовать стали больше и торопливее. Он был обрадован весною, когда под предлогом ремонта флигеля писателя Катина попросили освободить квартиру. Теперь, проходя по двору, он с удовольствием смотрел на закрытые ставнями окна флигеля.
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной усмешкой, он скоро уснул, а проснулся, чувствуя себя другим человеком, как будто вырос за ночь и выросло в нем
ощущение своей значительности, уважения и доверия к себе. Что-то веселое бродило в нем, даже хотелось петь, а весеннее солнце смотрело в окно его комнаты как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел скрыть от всех
новое свое настроение, вел себя сдержанно, как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.
Самгин с наслаждением выпил стакан густого холодного молока, прошел в кухню, освежил лицо и шею мокрым полотенцем, вышел на террасу и, закурив, стал шагать по ней, прислушиваясь к себе, не слыша никаких мыслей, но испытывая такое
ощущение, как будто здесь его ожидает что-то
новое, неиспытанное.
Это не было похоже на тоску, недавно пережитую им, это было сновидное, тревожное
ощущение падения в некую бездонность и мимо своих обычных мыслей, навстречу какой-то
новой, враждебной им. Свои мысли были где-то в нем, но тоже бессловесные и бессильные, как тени. Клим Самгин смутно чувствовал, что он должен в чем-то сознаться пред собою, но не мог и боялся понять: в чем именно?
— Я сначала попробовал полететь по комнате, — продолжал он, — отлично! Вы все сидите в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно, вылетел и взвился над рощей… Какая прелесть, какое
новое, чудесное
ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза видят далеко. Я то поднимусь, то опущусь — и, когда однажды поднялся очень высоко, вдруг вижу, из-за куста, в меня целится из ружья Марк…
На каждый взгляд, на каждый вопрос, обращенный к ней, лицо ее вспыхивало и отвечало неуловимой, нервной игрой
ощущений, нежных тонов, оттенков чутких мыслей — всего, объяснившегося ей в эту неделю смысла
новой, полной жизни.
Какое-то
новое и большое
ощущение нарождалось в душе.
Закат солнца (почему Крафт удивился, что я не люблю заката?) навел на меня какие-то
новые и неожиданные
ощущения совсем не к месту.
Тем не менее, несмотря на всю смутную безотчетность его душевного состояния и на все угнетавшее его горе, он все же дивился невольно одному
новому и странному
ощущению, рождавшемуся в его сердце: эта женщина, эта «страшная» женщина не только не пугала его теперь прежним страхом, страхом, зарождавшимся в нем прежде при всякой мечте о женщине, если мелькала таковая в его душе, но, напротив, эта женщина, которую он боялся более всех, сидевшая у него на коленях и его обнимавшая, возбуждала в нем вдруг теперь совсем иное, неожиданное и особливое чувство, чувство какого-то необыкновенного, величайшего и чистосердечнейшего к ней любопытства, и все это уже безо всякой боязни, без малейшего прежнего ужаса — вот что было главное и что невольно удивляло его.
И я не делал
новых попыток сближения с Кучальским. Как ни было мне горько видеть, что Кучальский ходит один или в кучке
новых приятелей, — я крепился, хотя не мог изгнать из души ноющее и щемящее
ощущение утраты чего-то дорогого, близкого, нужного моему детскому сердцу.
Я ощущал в себе это
новое чувство с ясностью почти физического
ощущения.
Должно быть, это смутное
ощущение новой «изнанки» сделало для меня и этот разговор, и этот осенний вечер с луной над гладью пруда такими памятными и значительными, хотя «мыслей словами» я вспомнить не могу.
Эпизод этот залег в моей памяти каким-то странным противоречием, и порой, глядя, как капитан развивает перед Каролем какой-нибудь
новый план, а тот слушает внимательно и спокойно, — я спрашивал себя: помнит ли Кароль, или забыл? И если помнит, то винит ли капитана? Или себя? Или никого не винит, а просто носит в душе беспредметную горечь и злобу? Ничего нельзя было сказать, глядя на суховатое морщинистое лицо, с колючей искоркой в глазах и с тонкими губами, сжатыми, точно от
ощущения уксуса и желчи…
Социализм и анархизм, декадентство и мистика, разочарование в науке и пустота новейшей философии, небывалое еще
ощущение личности и сознание неизбежности
нового общества, мучительное обострение проблемы пола — все это ведет к какому-то пределу, к таинственному еще разрешению.
Кроме того, он чувствовал еще, что все его существо переполнено каким-то
новым, неизведанным
ощущением.
Они вносили в его настроение
новый элемент — определенность и ясность, уравновешивавшие смутные
ощущения музыки.
Тем не менее бывали и для него минуты ясного довольства, ярких детских восторгов, и это случалось тогда, когда доступные для него внешние впечатления доставляли ему
новое сильное
ощущение, знакомили с
новыми явлениями невидимого мира.
Странное
ощущение овладело им в этом тусклом и душном коридоре,
ощущение, мучительно стремившееся осуществиться в какую-то мысль; но он все не мог догадаться, в чем состояла эта
новая напрашивающаяся мысль.
Христов день подал повод к
новым религиозным
ощущениям и радостям.
Придет наконец время, думаете вы, он сравнит свою прежнюю любовь с своими
новыми, свежими
ощущениями: там все знакомое, всегдашнее; там так серьезны, требовательны; там его ревнуют, бранят; там слезы…
— Как это хорошо! Какие это мучительные стихи, Ваня, и какая фантастическая, раздающаяся картина. Канва одна, и только намечен узор, — вышивай что хочешь. Два
ощущения: прежнее и последнее. Этот самовар, этот ситцевый занавес, — так это все родное… Это как в мещанских домиках в уездном нашем городке; я и дом этот как будто вижу:
новый, из бревен, еще досками не обшитый… А потом другая картина...
Эти
новые, небывалые
ощущения до того занимали и даже веселили меня, что собственно о Зинаиде я мало думал.
Мысли и разнородные
ощущения до крайности впечатлительной и раздражительной души ее беспрестанно сменялись одни другими, и оттенки этих
ощущений сливались в удивительной игре, придавая лицу ее ежеминутно
новое и неожиданное выражение.
А Санин долго ходил по комнате и поздно лег спать. Он предавался тем же жутким и сладким
ощущениям, тому же радостному замиранию перед
новой жизнью. Санин был очень доволен тем, что возымел мысль пригласить на завтрашний день Эмиля; он походил лицом на сестру. «Будет напоминать ее», — думалось Санину.
Этот-то голос раскаяния и страстного желания совершенства и был главным
новым душевным
ощущением в ту эпоху моего развития, и он-то положил
новые начала моему взгляду на себя, на людей и на мир божий.
Переехав границу, ощутил себя безопасным,
ощущение странное,
новое, впервые после столь долгих лет…» и т. д., и т. д.
Она простояла над ним минуты три, едва переводя дыхание, и вдруг ее обнял страх; она вышла на цыпочках, приостановилась в дверях, наскоро перекрестила его и удалилась незамеченная, с
новым тяжелым
ощущением и с
новою тоской.
Матвей проснулся, раскрыл глаза, понял и вздрогнул всем телом. Дэбльтоун! Он слышал это слово каждый раз, как
новый кондуктор брал билет из-за его шляпы, и каждый раз это слово будило в нем неприятное
ощущение. Дэбльтоун, поезд замедлил ход, берут билет, значит, конец пути, значит, придется выйти из вагона… А что же дальше, что его ждет в этом Дэбльтоуне, куда ему взяли билет, потому что до этого места хватило денег…
Наступили тяжёлые дни, каждый приносил
новые, опрокидывающие толчки, неизведанные
ощущения, пёстрые мысли; порою Кожемякину казалось, что грудь его открыта, в неё спешно входит всё злое и тяжкое, что есть на земле, и больно топчет сердце.
И я покинул всё, с того мгновенья,
Всё: женщин и любовь, блаженство юных лет,
Мечтанья нежные и сладкие волненья,
И в свете мне открылся
новый свет,
Мир
новых, странных
ощущений,
Мир обществом отверженных людей,
Самолюбивых дум и ледяных страстей
И увлекательных мучений.
Самовар свистит тише, но пронзительнее. Этот тонкий звук надоедливо лезет в уши, — он похож на писк комара и беспокоит, путает мысли. Но закрыть трубу самовара крышкой Илье не хочется: когда самовар перестаёт свистеть, в комнате становится слишком тихо… На
новой квартире у Лунёва появились неизведанные до этой поры им
ощущения. Раньше он жил всегда рядом с людьми — его отделяли от них тонкие деревянные переборки, — а теперь отгородился каменными стенами и не чувствовал за ними людей.
А такая прогулка интересна, да еще впереди увлекательная охота на туров,
новые места,
новые люди и неизведанные
ощущения.
Веселый, громкий шум труда, юная красота весенней природы, радостно освещенной лучами солнца, — все было полно бодрой силы, добродушной и приятно волновавшей душу Фомы, возбуждая в нем
новые, смутные
ощущения и желания.
Фигура женщины все уменьшалась, точно таяла, а Фома, не отрывая глаз, смотрел на нее и чувствовал, что помимо страха за отца и тоски о женщине — в душе его зарождается какое-то
новое, сильное и едкое
ощущение.
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин держал в руках, дивные образы,
новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих
ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась святая искра восторга…
Но какое-то темное
ощущение, от которого слегка заныла и волнуется грудь его, какое-то
новое желание соблазнительно щекочет и раздражает его фантазию и незаметно сзывает целый рой
новых призраков.
Изложение личных впечатлений при чтении каждого
нового ее романа приводило к взаимной проверке этих
ощущений и к нескончаемым их объяснениям.
Запах и
ощущение нового, пышного, прекрасного платья, его легкий шум и запах свежих духов возбуждали Анну Акимовну.
Хотя Прошка не был особенно расположен к анализу своих
ощущений, тем не менее, он тоже заметил за собою мысли и смутился. Остатки доброй выселковской совести подымались в нем против
новых искушений. От мыслей в нем поднялась такая кутерьма, что бедный Прошка был близок к настоящей меланхолии.
Он уже долго искал, весьма прилежно, но скоро
новые, почти незнакомые
ощущения посетили его.
Он долго наслаждался
новыми для него
ощущениями, повернувшись спиной к городу, в который приехал только сегодня и в котором должен был жить многие и многие годы.
Итак, в религиозном переживании дано — и в этом есть самое его существо — непосредственное касание мирам иным,
ощущение высшей, божественной реальности, дано чувство Бога, притом не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает
новый мир, пред которым трепещет от страха, радости, любви, стыда, покаяния.
«Раскольников сходил по лестнице тихо, не торопясь, весь в лихорадке, полный одного
нового, необъятного
ощущения вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни. Это
ощущение могло походить на
ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение».
Пока ни в чем, кроме пьянства, неповинный Меридианов спал, а Ванскок летала по городу, обнося, в виде усладительного шербета,
новую весть, Висленев имел время прочувствовать несколько весьма разнообразных и тягостных
ощущений, сидя в четырех голых стенах маленькой, одинокой камеры в доме одной из полицейских частей.
На первых порах его мучили стыд и страх, что весь зал знает о том, что его сейчас обнимала и целовала женщина, он ежился и беспокойно оглядывался по сторонам, но, убедившись, что в зале по-прежнему преспокойно пляшут и болтают, он весь предался
новому, до сих пор ни разу в жизни не испытанному
ощущению.